Появилась у брата девушка. Приехали они как-то ко мне в гости, чтобы познакомиться. Буквально через полчаса брату друг позвонил, пожаловался, что машина не заводится, попросил приехать. Брат спросил у нас:

– Мы уезжаем, или я поеду, Вера тут останется, вы вдвоём посидите, пообщаетесь? Помогу, вернусь тогда, или вместе поедем. Думайте.

Решили, что Вера останется со мной. Брат уехал.

Где-то через час брат позвонил Вере. Поставил её в известность, что другу помог, друг отблагодарил его бутылкой виски, они уже употребили, ехать он никуда не хочет, предложил вызвать такси до него. Поругались они по телефону. Веру не устроило, что договорённость была одна, а он поступил иначе. Сказала, что никуда не поедет, послала его в баню.

Мы ещё полтора часа посидели, вино допили. Денег у Веры не оказалось. Она позвонила моему брату, но его телефон был недоступен. Вера попросила у меня тысячу рублей на такси и ещё одну бутылку вина. Я дала. Она уехала.

В тот вечер брат и Вера всё-таки встретились. Она узнала, где он, пришла туда, а там бабы. Скандал, расставание. Вера мне звонила, ревела, клялась, что деньги обязательно отдаст. Через несколько дней брат подтвердил, что Вера его бросила.

Месяц прошёл, второй, третий. Вера не объявилась. Я взяла деньги с брата, это он же тогда свою девушку без денег бросил почти на другом конце города от дома. Брат с кислым лицом деньги мне отдал.

Ещё несколько месяцев прошло, брат и Вера вновь сошлись. Встретилась я с ними спустя ещё несколько месяцев у мамы, она всех на ужин приглашала. Там же Вера сообщила о беременности. Получается, это была моя вторая встреча с Верой. Во время первой всё было нормально: я её накормила, напоила, деньги по её просьбе дала. Поэтому удивило, что со мной Вера если и разговаривала, то очень холодно. Физически чувствовалась её неприязнь, которой, по идее, неоткуда было взяться.

Брат и Вера быстро расписались, благодаря справке, звать никого не стали. Звонки брата стали заметно более редким явлением, при встречах у мамы он начал как-то морозиться. Даже мама заметила, что что-то не то. У меня спрашивала, а что я ей сказать должна была? Сама не знала.

Уже после родов Веры я от мамы узнала, где же нагрешила. Брат и Вера думали над кандидатурами крёстных родителей, мама им предложила меня. Они помялись и выдали, что я слишком жадная. Объяснять данную мне характеристику не стали, хотя мама спросила причину такого вывода. Только ответили, что я сама всё знаю. Вот мама у меня и спросила, почему я жадная.

Та самая тысяча – единственный раз, когда брат, Вера и я пересеклись финансово. Мне аж самой стало интересно, чтобы брат подтвердил откуда же растут ноженьки у моей жадности. Позвонила брату.

– Жадная. Из-за тысячи, которую ты Вере давала, тогда чуть живьём меня не съела, – ответил брат.

О как! Чуть живьём, значит, не съела. С Верой я не связывалась, а у брата один раз спросила, не желает ли он вернуть долг за бывшую девушку, которую он бросил у меня дома без денег. Брат деньги вернул. Вот и всё.

– Знаешь, – сказала я брату, – это не про жадность, а про адекватность. Давай, удачи тебе.

С тех пор мы не общаемся, племянника ни разу не видела. Зато с мамой общаюсь. Её тоже недавно начали в жадности обвинять, но это уже совсем другая история. Записано.